Гладкое, потому что неровное

Гладкое, потому что неровное

«Open Look». XXII международный фестиваль современного танца: «Фокус Россия». Директор Вадим Каспаров, художественный руководитель Наталья Каспарова.

В этом году «Open Look», старейший смотр современного танца в России, сосредоточился только на русском. В пандемию это решение выглядит единственно возможным, но созрело оно до того, как закрылись границы. Альманах «Открытый взгляд», собранный экспертом и критиком Светланой Улановской, открывает обращение создателей фестиваля, Вадима и Натальи Каспаровых, где сказано, что «Фокус Россия» продолжает программу «Russian Look» и призван поддерживать российский танец. Поддерживать — значит делать видимым и для сообщества, и за его пределами. Декабрьские показы на Новой сцене Александринки и на площадке «Каннон Данса» прошли при частичной заполненности; при этом едва ли не все зрители были родом из профессионального сообщества. Так COVID-19 скорректировал планы. Но на качестве программы это никак не отразилось: двадцать спектаклей, плотно уложенных в три дня фестиваля, оказались важным поводом для размышлений о природе нового «русского» танца.

Весной 2020-го нас с Анной Ильдатовой, Екатериной Васениной и Светланой Улановской пригласили в отборщики программы. Мы посмотрели порядка двухсот видеопроектов из разных российских городов, от уже известных хореографов и «ноунеймов», образцы танцтеатра с драматургией, хорошо сделанный танец на абстрактные темы и примеры перформативного. То, что оказалось в самом верху списка, составило костяк декабрьских показов. Чудо, что они вообще состоялись: в числе участников были Екатеринбург (театр «Окоем» и Танцтеатр Олега Петрова), Воронеж (Танцевальная труппа Камерного театра), Киров (танцевальная компания «Солянка»), Казань (Камерный балет «Пантера»). Все они смогли приехать и выступить в программе, замечательно умно сгруппированной куратором фестиваля Дарьей Питеровой и организаторами. Плюс к отобранным работам в фестиваль были вставлены четыре проекта совсем молодых хореографов из проектной лаборатории «Танец будущего» дома танца «Каннон данс». Одна из них, «EHAD» Елизаветы Ротачевой, — девичий дуэт, рефлексирующий на тему «один или един» (перевод слова «EHAD» на русский). Очень энергичный, умный и чувственный разговор двух девушек сделан в самостоятельно изобретаемой и очень естественной, вырастающей из органики конкретно этих тел, лексике. Диалог после показа с участием Елизаветы Чуриловой и Елены Чуриловой (автор соло «Что вы думаете о голубях?») продемонстрировал открытость обеих и эмоционально-интеллектуальный талант к разговору о танце. А разговаривать о танце — так же важно, как и танцевать его.

«EHAD». Фото — Т. Матвеева.

Самое интересное, на мой взгляд, связано прежде всего с перформативным поворотом танца и новыми темами, который он осваивает. Гендерная повестка, экология в самом широком смысле слова, горизонтальность отношений, отказ от потребительского кайфа, спасение тела от насилия любого типа — все эти темы звучат в проектах молодых танцхудожников. В связи с этим меняется и лексика танца. Как — нужно разбираться и внимательно смотреть, потому что на наших глазах новая телесность встречается с новой искренностью и пересобирает словарь танца.

Работ, в которых тело предъявляет себя в беззащитном виде и не щеголяет возможностями, но кладет возможности на алтарь личного высказывания, было много. «Лунный загар» «Meta» (Константин Челкаев) с участием Дарьи Плоховой, Петра Скворцова (ударные) и десятка волонтеров-перформеров представляет собой последовательность из ритуальных движений по кругу, движенческого диалога Челкаева со стульями, летнего видео с Казантипа и постфактума в виде трех монологов. Дарья Плохова, сидя на крутящемся стуле, рассказывает о своем докладе на тему экологии искусства и делится наблюдением по поводу смущающей ее элитарности танц-сообщества. Петр Скворцов вспоминает своего мастера Дмитрия Брусникина и рассказанную им притчу о человеке, который просто сидел на камне и лениво ждал, пока к нему наконец придут зрители. Костя Челкаев рассказал об умершей этим летом любимой бабушке и заплакал. Все три воплощенных эго, обаятельных и самоуверенных, выступают в режиме новой естественности — как бы никем, кроме себя, не притворяясь и открывая перед зрителем сокровенное. То есть само содержание перформанса Челкаева из разряда сказанного им же «я не создал ничего великого, но жена моя создает великое за великим», а модус финального выступления — добавочная стоимость к произошедшему, невольно демонстрирующая уверенность создателей и участников в своем праве делать все так, как им хочется, и больше никак.

«Лунный загар». Фото — Т. Матвеева.

Сольная работа самой Дарьи Плоховой — «Электорис» (Москва) — тоже пример перофрмативного, но при этом очень сложно сделанного и требующего хорошей оснащенности. Плохова размещает свой танец, сочиненный в духе очень свободного и крутого переосмысления лексики contemporary dance, на фоне видео, снятого в Ярославле. Девушка на экране — тоже Плохова, она ходит по городу, мимо людей, попадает в примерочные больших торговых центров, но нигде не сливается со средой. В последней части спектакля актриса надевает квир-хвост (его автор, как и оператор и режиссер монтажа видео — Женя Яхина) и двигается уже вместе с ним, преобразившись в киборга-русалку, которая может скользить по разным средам обитания и не залипать при этом ни в одной из них. Сама по себе очень актуальная идея нетравматичного скольжения по реальности свойственна как настроение многим современным, в том числе российским, художникам, которые при этом удивительным образом политичны в своих высказываниях. По сути, мы имеем дело с указанием на разбалансированность и агрессивность реальности, с которыми предлагается не бороться, а обходить как каверзы, используя свое личное тело и свой «хвост». «Электорис» — замечательная работа, точная проекция личности художницы на то, что она делает, и в каком-то смысле манифест, проблематизирующий и дистанцию между «артом» и «жизнью».

«Электорис». Фото — Т. Матвеева.

О теле и накладываемых на него ограничениях сатирически размышляют Анастасия Пешкова и Андрей Тихонов в «Party-plant» (хореографы Мария Губанова и Анастасия Пешкова, Москва). Парень играет в андрогина, исследует квирность, но ту, что назначена масскультом и требует сексуализировать тело неудобной одеждой и высоким каблуком. Девушка играет в соблазнительницу-коммивояжера. В режиме party-plant, то есть промоутирования товара во время приема гостей, они отчаянно, переодевшись в одинаковые боди, продают бальзам «Вщица». Задают зрителям вопрос — а от чего хотели бы избавиться вы? Если от прыщей — бальзам «Вщица» поможет вам. Если от одиночества — тоже он. Сам перформанс, лихо придуманный и свободно, весело станцованный, богаче месседжа про вечные продажи и общество как рынок — и потому, что телесное присутствие Анастасии Пешковой и Андрея Тихонова само по себе интересно и реактивно.

«Party-plant». Фото — Д. Ивкина.

Про тело и телом вспоминает опыт обучения народному танцу Елена Тихонова в прекрасной работе «И, I, АЙ-ЙА 12345678» (СПб). В название зашита традиция счета, который сопровождает танц-уроки для детей и формирует мышечные паттерны. Молодой хореограф, учившаяся в магистратуре Вагановки («художественные практики современного танца»), сочинила очень лаконичную, милую и одновременно драматичную реплику к своему личному опыту. В стареньком боди, полуразвязанных пуантах и белых колготках она пытается исполнить четко и качественно задания, которые сообщает звонкий голос учительницы, но то и дело срывается, ломает линию, сползает в вялость и мягкость. Главный сюжетный аттракцион спектакля — это предложение залу поучаствовать в маленьком паттерне. Начав его репетицию с поглаживающих и физиологически как бы правильных движений, актриса постепенно переходит к четким командам «увидеть солнышко», улыбнуться и похлопать в ладоши. Зал слушается, и вот уже жесткий бит у нас в теле и голове. В спектакле Елены Тихоновой перформативное становится способом познания «спектакля» — в репрессивном смысле этого слова. Но одновременно хореограф сохраняет и благодарность тем учителям, и ностальгически теплую память о тех залах, в которых — как на финальном видео — стоят навытяжку мальчики и девочки в белом, замершие в ожидании команды.

О социальном женском теле размышляют Алина Белягина и Полина Сонис в энергичном, очень круто станцованном и жестко взаимодействующим с масскультом «Firebot» (хореограф Алина Белягина (Сочи / Мюнхен), драматург Полина Фенко). Двадцать минут суггестивного танца начинаются с гиперсексуального танца женщины в цветном боди на молнии и в узких сапогах на высоком каблуке. Очень быстро из этого агрессивного образа она выходит и оказывается в сказочном (проекция на сюжет о «Жар-птице») пространстве вместе со своим двойником, которая к финалу забирает у героини всю ее брутальность и оставляет ее на планшете сцены побежденной, но, возможно, освобожденной. Проект «Firebot» имеет отношение к манифестам Донны Харауэй, переформулирующим идею феминизма и гендерного равенства в футурологическом ключе. И тот киберг-образ, который создают здесь обе танцовщицы, выступает абсолютно убедительным знаком новой женственности или нового гуманизма в целом.

«Firebot». Фото — Т. Матвеева.

В более традиционном, если говорить о философской «подкладке», ключе решена «Лилит» (танцевальная компания «Солянка» (Киров) Марии Николаевой, Анны Щеклеиной и Полины Глухих). Миф о непокорной предшественнице Евы Полина Глухих танцует, учитывая контекст всех последующих красивых и непокорных, от Монро с ее песенкой в честь президента до Кармен. И сквозь толщу исторических мифов говорит о себе сегодняшней — тоже очень красивой, стриженой блондинке, закованной в леопардовое платье, которое, впрочем, оказывается очень удобным и трансформирующимся коконом для движений. Очень тренированная, экспрессивная, скоростная девушка — эта Лилит скорее про модерн-данс, про его перфектность и производимый эффект. Спектакль получил «Золотую маску»-2020, что справедливо и понятно: есть то, что называется словом «качество».

«Лилит». Фото — Т. Матвеева.

Безоружной выступает в своем соло Майя Попова — ее «Внутренний» («Con-calore dance group», Санкт-Петербург / Иерусалим) посвящен взгляду «восточно-европейки» с «русским менталитетом» на Израиль. Танца в спектакле пополам с видеоартом, на котором исполнительница, она же автор, подставляет лицо и тело ветру пустыни, шершавым поверхностям заброшек и просто бескрайним загадочным, как кажется, таящим в себе опасность просторам. Сам танец и вообще тип движения очень своеобычны, раскованы и предстают абсолютной проекцией личности героини.

Ближе к финалу был показан многофигурный и очень молодой по составу «Breach» (проектная лаборатория «Танец будущего», театрально-художественный проект «Другая плоскость искусства», художественный руководитель Лана Кузнецова, Санкт-Петербург). Оказавшейся уместной — при всей своей густонаселенности и яркости — на небольшой сцене Медиацентра работа Маргариты Царевой коррелировала с современностью совсем не темой (посвящение арту), но художественным языком и мягкой, спокойной энергией, с которой существовали танцовщики. В этом смысле, конечно, актуальность танца не ограничена повесткой: ее легко обнаруживаешь там, где тело чутко к самому себе, а не к назначенным формам и где на поверхность всплывает уязвимость, оборотная сторона всякого бесстрашия.

Заглавное фото из проекта «Breach». Автор — И. Петров.