​Коляда-скоп

​Коляда-скоп

Говорить о фестивале «Коляда-Plays» — значит, в первую очередь, говорить о его создателе: Николае Коляде. В современном русском театральном пространстве он уже фигура мифологическая, обросшая, как корабль ракушками, штампами зрительского и критического восприятия. И тем не менее этот корабль, как старая пиратская шхуна, никогда не дает в точности предугадать свой путь и прячет сокровища в трюмах.

Коляда — актер, режиссер, драматург и педагог с известностью далеко за пределами родины. Он создал в Екатеринбурге авторский театр своего имени, независимый от государства, и школу современной уральской драматургии, уже который раз набирая курс в местном театральном институте. Он придумал конкурс и фестиваль новой уральской драмы, и всем этим неподъемным хозяйством рулит самостоятельно. Он объездил со своим театром полмира и ежегодно привозит его на долгие гастроли в Москву. Он закрутил вокруг себя целую театральную галактику, из которой протуберанцами вылетели успехи его учеников, при всех регалиях гордо упоминающих имя своего учителя. Он вызывает признательность одних и отторжение других, восхищение и насмешки, уважение и сочувствие в его одинокой борьбе за свое дело.

Фото — Facebook Николая Коляды.

Человек будто бы без возраста, громогласный, артистичный, в модных рубашках и разнообразных тюбетейках, с взглядом-рентгеном, сразу в каждом распознающим, с кем имеет дело, он соединяет яркую театральность поведения с самоотверженным трудолюбием, хитрость с простодушием, темперамент с сентиментальностью, страсть к китчу, простонародным забавам и этнографическим артефактам с эрудицией. Его лукавство и способность порой исполнять провокативно-скоморошью публичную роль приводят на память другого Николая – Клюева — народный поэт, застигнутый за чтением Гёте в подлиннике, тут же вернулся в образ олонецкого сказителя и, пряча иронию, сказал, одернув армячок: «Да, кумекаем по-басурмански». Характер режиссера и есть характер придуманного им фестиваля, и едут сюда те, кто попал под магнетическое обаяние личности Коляды, едут за особенной атмосферой и общением, едут оказаться в кругу своих.

Екатеринбург — мощное место, яростное и обольстительное, город поэтов и бандитов, музыкантов и студентов, пролетариев и политиков. Брутально красивый — с его геометризмом уличных перспектив и конструктивистских ансамблей, лирической запущенностью рабочих районов, экспрессией стрит-арта, изяществом старинных особняков и сверканием айсбергов-небоскребов, нежной прелестью водного зеркала «Плотинки» — искусственного пруда в центре города, зеленого парка на его берегу и кипящего сиренью бульвара вдоль главного городского проспекта, с антикварными трамвайчиками. Голубоглазый, хрипловатый, с наглым прищуром и золотыми веснушками — этот город не старается влюбить в себя, это выходит у него само собой.

Фото — архив автора.

Эпицентр «Коляда-Plays» — разумеется, сам театр; а ему довелось покочевать. История обретения театрального дома — иллюстрация взаимоотношений художника и современной власти: с рейдерством, голодовкой, скандалом в СМИ и редкостно счастливым финалом. Обитавший сначала в подвале Краеведческого музея, Коляда-театр был вытеснен оттуда бандитами и получил от городских властей пристанище в заброшенном резном деревянном теремке на тихой улочке в центре. Руками актеров приспособленный под театр, этот теремок c 2008 года и вмещал фестивальную публику, набивавшуюся под самый потолок. Прелесть этого места была не только в рукотворности, камерности и немедленно сочиненной Колядой мифологии (проезжал-де Чехов тут по пути на Сахалин, увидел домик и подумал — ах, какие три сестры могли бы тут жить, ну или дядя Ваня — персонажи не важны, важна импровизационная легкость, с которой режиссер скармливал все это журналистам). Эта крохотная сцена скоро напиталась шаманской энергией самых знаменитых спектаклей театра, а задник с единственной дверью для выхода артистов определил излюбленные режиссером мизансценические решения.

Именно здесь закипела ключом энергия — театральная, зрительская, человеческая; ей было тесно в резных стенах, она выплескивалась ночными посиделками на крохотное крыльцо и в палисадник, гремела музыкой в садике Вайнера неподалеку. Столичные и зарубежные зрители и критики ехали сюда именно за этим воздухом — духотой переполненного на читках и показах зала, пьянящей свежестью июньских ночей, электризующим весельем общения. Финалом фестиваля стала традиция общей поездки в домик Коляды в деревне Логиново — живописное место, где на скамеечках во дворе слушали читки между пловом и вином, прогулками в полях и обливаниями из шланга с хохотом и визгом.

Фото — архив автора.

Пять лет назад театр получил пустовавшее помещение кинотеатра — первый этаж жилого дома в конце проспекта Ленина, в котором вдоль фасада вытянулись два зала, буфет и узкое фойе, а кабинет руководителя разместился в бывшей будке киномеханика. Хотя зрителей в фойе встречает тот же густой мир милых антикварных подробностей ушедших эпох — резные буфеты, домотканые половики и всякая всячина, — на театр тут словно снизошел некий дух респектабельности и взрослости. Знаменитая избушка на Тургенева какое-то время сохраняла прежний родник бесшабашной молодой энергии благодаря возникшему в ее стенах новому детищу Коляды — Центру современной драматургии. Но через пару лет и ЦСД оставил родные стены, обретя художественное руководство в лице Антона Бутакова и новое пристанище в помещении бывшего рыбзавода, превратив промзоновский корпус в экспериментальное творческое пространство.

Изменилось и время проведения фестиваля: вместо закрытия сезона в июне теперь оно приходится на начало ноября; здравый смысл продиктовал сменить летние трудности с продажей билетов на пору, когда дачные хлопоты (по-уральски «сад») позади.

Отпал и экспертный совет, когда-то вроде бы существовавший, — Коляда единолично формирует и программу фестиваля, и длинный и короткий списки номинантов конкурса драматургии «Евразия», и его финалистов. В логике основателю и тут не откажешь: на проведение фестиваля, а в особенности на призовой фонд авторам пьес он тратит личные средства и хочет без подсказок определять, кому они достанутся. «Евразия» старше фестиваля на пять лет, ограничений по месту прописки авторов нет, лауреатами ее становились авторы, чьи имена сегодня стоят на афишах театров по всей стране и за рубежом. Каждый год Коляда прочитывает две-три сотни пьес, выбирая лучшие три в нескольких номинациях: для большой сцены, для камерной, для детского театра и для выделенной особо номинации любимых учеников «новая уральская драма». Вместе с дипломом победители получают и денежные призы — это действительно щедрый жест; вряд ли есть еще один современный драматург, тратящий личные гонорары на поддержку молодых дарований.

Положение о конкурсе и фестивале, а также форму заявки можно найти на сайте театра.

Фото — архив автора.

Бюджет — самая болезненная тема: если здешние власти еще помогают с выделением площадок городских театров под события фестиваля, то поиск средств на его проведение — головная боль основателя, несмотря на то, что «Коляда-Plays» давно стал одним из важных событий культурной жизни уральской столицы. Гранта, выделяемого областным руководством на фестиваль, хватает едва на треть его нужд. Специального штаба по подготовке и проведению фестиваля нет, все стороны организации — забота самого Коляды и его команды. Актеры и сотрудники Коляда-театра работают принимающей стороной, самоотверженно встречая, опекая и провожая гостей разных стран и городов.

«Коляда-Plays» — одновременно и показ спектаклей, и профессиональная школа для участников: каждое утро начинается с сессии критических обсуждений четырех-пяти постановок, увиденных накануне. Обсуждения эти открыты не только для исполнителей и участников, но и для всех желающих; собравшимся мэтр раздает свежий номер ежедневной фестивальной газеты, которую его подопечные каким-то чудом умудряются за ночь написать, сверстать и напечатать. Для обсуждений собирается пул критиков, отдельный от жюри, но имеющий совещательный голос при выборе лауреатов.

Екатеринбург — город, в котором количество событий на единицу времени создает очень плотный ритм культурной жизни, а количество новых институций только возрастает — от Уральской индустриальной биеннале до Ельцин-центра, сразу обзаведшегося собственной Театральной платформой (возглавила ее прежняя соратница Коляды по ЦСД Наталья Санникова). Но если кто-то из приехавших на «Коляда-Plays» решит ознакомиться с чудесами уральской столицы, для этого придется пожертвовать чем-то из фестивальной афиши, потому что передышек она не предполагает.

Фото — архив автора.

От желания показать не лучшее, а максимально полное распространение новой уральской драмы по миру программа фестиваля оказывается плотно утрамбована на все десять дней. Основная афиша включает спектакли, соревнующиеся в номинациях «Гран-при», «Лучшая работа режиссера», «Лучшая женская роль» и «Лучшая мужская роль», «Лучший ансамбль», еще каждый год бывает несколько специальных призов. География участников широка — кроме театров ближних регионов, приезжают и из Москвы, и с Дальнего Востока, каждый год непременно проходят спектакли на татарском или башкирском языках — эти театры любят работать с уральской драматургией. Международный статус фестивалю придает участие театров в основном из Восточной Европы: Польша, Сербия, Болгария, Молдавия, Хорватия, Румыния, Венгрия бывали на екатеринбургских подмостках.

Офф-программа во многом состоит из спектаклей Коляда-Театра и ЦСД. Последний, кстати, пару лет назад обзавелся тезкой и побратимом — ЦСД-Омск, созданный Светланой Баженовой по заветам учителя, стал постоянным участником фестиваля; хочется верить, доберется молодой омский коллектив и до столиц. В эту же программу бывают включены кинопоказы, читки, эскизы и «актерский клуб» — веселая полуночная тусовка.

Продуктивность уральских драматургов, хотя и высока, все же не покрывает потребности в новизне названий ежегодного фестиваля. Зрители и критики из года в год знакомятся с разными интерпретациями востребованных пьес Пулинович, Сигарева, Васьковской, Баженовой, Ташимова, Батуриной, Богаева и, конечно, самого Коляды. Жанры могут быть любые — музыкальные спектакли, кукольные, детские, моно, променады. Разве что документальный театр уральцев мало привлекает. Разнообразие в фестивальные афиши вносят инсценировки классических произведений и новинки пера авторов уральской школы.

Где жить и что есть:

Поселиться, приехав на фестиваль, нужно, конечно же, в центре — здесь хватает гостиниц на любой вкус и кошелек. Отель пореспектакбельней — «Гранд Авеню» между Оперным и Музкомедией, на противоположном от театра конце главного городского проспекта — Ленина, разумеется. Если ноябрьская погода не манит на прогулки, то как раз через дорогу от театра притаился во дворах скромный и уютный «Suite» — отель с почти домашними завтраками.

С едой в Екатеринбурге дело обстоит немного иначе, чем в столице, — маленьких уютных заведений с авторской кухней на каждом шагу нет, но что-то типа столовок с простой обильной едой встречается довольно часто. Мы с коллегами облюбовали «Хуторок» — заведение с украинским колоритом, пейзански-нарядным интерьером и московскими ценами. Находится оно на улице Первомайской, которую, как любит повторять Коляда, когда-нибудь переименуют в его честь. Уральские пельмени — часть местной идентичности; увы, отличную «Фабрику-кухню» в круглой конструктивистской гостинице «Исеть» закрыли и во что-то переделывают владельцы, но где бы вы ни нашли пельмени — их надо пробовать.

На память о фестивале гости и участники увозят полезные и практичные сувениры, придуманные домовитым хозяином для дальнейшего использования. Символикой фестиваля или цитатами из пьес Коляды украшаются холщовые сумки, граненые стаканы, разделочные доски, разноцветные футболки, шапки и тюбетейки. Рачительность такого выбора — еще одна сторона внимания хозяев к гостям. Уральский характер при ближайшем знакомстве оказывается не столько суровым, сколько сердечным, буйным и лукаво-простодушным, а теплые воспоминания тянут вернуться в удивительный прямоугольный город, воспетый рок-музыкантами, писателями, поэтами, кинорежиссерами — и драматургами, конечно.