Мужской разговор… о женщинах
Первая лаборатория после пандемии прошла в Нижнем Тагиле в Драматическом театре имени Мамина-Сибиряка под руководством, конечно же, Олега Лоевского и при участии режиссеров Георгия Цнобиладзе, Александра Плотникова и Петра Шерешевского.
Она была посвящена задаче возвращения в зрительный зал мужчин и называлась «Мужской разговор». Художественному руководителю театра Игорю Булыгину и известному всея Руси театральному деятелю Олегу Лоевскому захотелось понять: что мужчинам интересно в театре? На что они пойдут, оторвав свои отяжелевшие от изоляции части тела от дивана, а уставшие глаза — от мониторов?
Режиссеры, как вы видите, были исключительно мужеского пола. С пьесами так не вышло. Две пьесы из трех написали женщины. С другой стороны, мужчины женщин интересуют не меньше, чем женщины мужчин. (Хотя сейчас это уже нельзя утверждать безоговорочно. Но мне так кажется. Имею право.)
Нельзя сказать, что эксперимент был чистым. Театры пока не открыты, поэтому зрителями стали артисты, свои и из других нижнетагильских театров. Так что публика была изначально испорченная и отравленная искусством, и бог его знает, как отзовутся на этот «разговор» обычные зрители. Но об этом позже.
Георгий Цнобиладзе убежден, что мужчинам в спектакле интересно напряженное действие. Ну, а как оно возможно без убийства, без расследования и без выяснения, кто убийца? Поэтому он выбрал пьесу Пола Портнера «Ножницы», какое-то астрономическое количество раз шедшую на Бродвее. В пьесе есть все: и убийство, и поиски, и даже намек на разные чувства между героями, в ней много мужчин и всего две женщины, любимые мужчинами типажи: стерва и дурочка. Это комедийный детектив, и еще у него возможны три финала, в зависимости от того, как пойдет расследование и кого выберет зритель в убийцы. Все второе действие следователь (Василий Мещангин) ведет расследование с помощью зрителей, и все это неизбежно удлиняет и отягощает историю. Для эскиза была выбрана шутливая театральная форма: мебель и аксессуары на сцене оклеили картонками и подписали. Все первое действие артисты изо всех сил играли комедию, и, в общем, это не без издержек, но получалось. Действие было перенесено в Нижний Тагил и насыщено местными реалиями. Зрители все узнавали и безудержно реагировали. Нам, «понаехавшим», многое было непонятно. Но ведь не для приезжих и играли.
«Ножницы». Фото — С. Скоробогатов
Дмитрий Кибаров в роли парикмахера Антуана очень темпераментно вел действие, правда, не очень чувствовал партнеров, и я все боялась, что он кого-нибудь собьет с ног. Светлана Кравченко и Марианна Булыгина честно отыграли красивую злодейку и обаятельную дурочку. Алексей Карпов в роли Эдуарда больше всех претендовал на звание убийцы. А во втором действии все всерьез начали играть детектив. Но не комедийный, а психологический. Только один артист существовал абсолютно точно в комедийном жанре. Это был почти незаметный в первом действии полицейский в исполнении Тимофея Панова. Его герой был большим, старательным, глуповатым, и чем серьезнее он действовал, тем смешнее и нелепее казалось все происходящее. Артисты вместе с режиссером приготовили два финала. И здесь, конечно, очень важны те манипуляции со зрителями, которые проводит следователь (Василий Мещангин) и которые пока не очень получились. Все должно быть молниеносно, импровизационно (как бы!) и смешно, несмотря на причину расследования. Только природа смеха подразумевается уже иная, нежели в первом действии. На мой женский взгляд, этот эскиз был точно для мужчин, потому что мне, например, вся эта муть с поисками убийцы совсем не интересна. А вот мужчины в зале были очень активны.
Второй эскиз был поставлен Александром Плотниковым по малоизвестной пьесе американского драматурга и сценаристки Бет Хенли «Изобилие». Это не самая действенная, повествовательная история о судьбе двух молодых американок (Бесс Джонсон и Мэйсон Хилл), решившихся испытать судьбу и уехать в поисках семейного счастья на Дикий Запад. Рядом с ними двое мужчин, которые отозвались на брачный призыв: Джек Флэн — Юрий Сысоев и Уильям Кертис — Александр Швендых. Есть еще и третий мужчина, профессор Элмор Кроум (Валерий Каратаев), который появляется ближе к финалу. Всю историю долгой и непростой американской жизни режиссер уместил в час, сократив пьесу более чем наполовину. Но этот час он насытил и большим количеством видео, и музыкой, и разговорами по микрофону. Каждую героиню играют две актрисы. Молодая Бесс Джонсон — Екатерина Сысоева, Бесс в возрасте — Наталья Соничкина. Молодая Мэйсон Хилл — Ирина Цветкова, Мэйсон в возрасте — Нелли Садовская.
«Изобилие». Фото — С. Скоробогатов
Они все время предстают в разных временах. То возрастные актрисы, стоя на сцене, видят себя, молодых, на экране и говорят текст уже изменившимися с возрастом голосами. То молодые в финале на экране видят себя, уже проживших жизнь, и их звонкие голоса так не похожи на изменившиеся тела. Как будто в начале истории внутри них уже звучит предчувствие не очень счастливого будущего, а в финале — сожаление о прожитой не так жизни. Сочетание экрана и наблюдения за ним у микрофона дало неожиданный образ тоски по невозможному «если бы…». Все актрисы по-разному интересны. Наверное, если бы было время развить их сцены-диалоги, получилась бы прекрасная джазовая композиция, потому что в эскизе ощутимы законы музыкальной драматургии. А вот мужчины, как мне показалось, не очень-то интересны режиссеру. Хотя жизни героинь полностью зависят от них. И артисты хорошо исполняют свои роли: Юрий Сысоев играет животную силу, а Александр Швендых — мужчину вполне очеловеченного. В эскизе существует как будто несколько реальностей. Есть настоящее, которое становится будущим. И есть настоящее, которое становится прошлым. И они не совпадают. Как не совпадают жизнь и мечты, как не совпадают мужчины и женщины. Как все в жизни вообще не совпадает ни с чем. Не знаю, нужны ли такие тонкости мужчинам-зрителям. Но получился мужской взгляд на жизнь женщины.
Третий эскиз был поставлен Петром Шерешевским по пьесе Екатерины Мавроматис «Молоко». Пьеса новая, но уже заявившая о себе. Это притчеобразная сказка для взрослых, в ней много остроумных наблюдений за сегодняшней жизнью. Это история о том, как у одной простой женщины по имени Зоя начало истекать молоко из груди. Она не была беременна. И у нее не было ребенка, которого надо кормить. Но в какой-то момент она поняла, что все вокруг нее очень плохо, неблагополучно, что мир, видно, нуждается в ее живительной силе. Ее молоко исцеляет страждущих и тех, у кого «не все дома». А несчастья вокруг нее много. И вот она, как мать-земля, поит всех своим молоком. Тут очень легко скатиться в сентиментальную сказку. Но, во-первых, помогают юмор самой пьесы, точные и смешные наблюдения за жизнью. Во-вторых, режиссер извлек эту историю из бытового пространства, все действие происходит на театральной лестнице и на ее перилах. И все это не более чем театральная игра. Внутри нее несколько историй, герои которых легко перескакивают из одной сюжетной линии в другую, просто скатившись по перилам или поднявшись на несколько ступенек. Идеально выбрана актриса на роль Зои. Любовь Тимофеева органична, правдива и хороша той неброской красотой, от которой не оторваться, когда разглядишь ее. Ее реакции точны и серьезны. Для нее что пингвины в ванной, которых надо кормить рыбой (иначе сожитель Сережа расстроится), что эксгибиционисты, которых надо пожалеть, как и пингвинов, — все одинаково несчастны. И пару пингвинов, и пару эксгибиционистов (маммолога и психолога) смешно и деликатно играют Максим Самсонов и Юрий Яценко. Нелепый спаситель пингвинов Сережа — типичный инфантил, который так и не превратился из мальчика в мужчину (Даниил Зинеев). Зоя страстно хочет помочь ему, но пытается спасти и Шурика (Егор Спиридонов), хотя не знает, как и от чего надо спасать его. Она видит страдания задерганной Тани (Екатерина Борисенкова), которую слегка сбрендивший папа (смешная и точная работа Сергея Зырянова) готовит к суровой жизни, и сочувствует директрисе школы (Елена Макарова), помешанной на своем сущностном левом глазе…
«Молоко». Фото — С. Скоробогатов
На самом деле все тут слегка или даже не слегка сумасшедшие, кроме Зои и еще одной героини, которая названа просто: Толстая. Ее играет Мария Харламова. У этой героини всего одна сцена, в которой она рассказывает про свои отношения с Шуриком и про то, как когда-то в больнице его бросила мать, а она носила его на руках. Рассказывает она просто, легко, и от этой правды становится страшно. Всего одна короткая сцена — и все понятно и про актрису, и про героиню. Собственно, это тоже Зоя, только еще не открывшая в себе силу, способную спасти не только Шурика.
Эту пьесу Петр Шерешевский оценил своим мужским взглядом и пожалел всех героев. Но сделал это иронично и деликатно, без сантиментов. Ну, разве что один раз они прорвались в финальной сцене. Думаю, что это зеркало для всех, кто захочет посмотреться в него. А уж кто и что в нем увидит… зависит от гендера.
Лаборатория состоялась. Не уверена, что найден способ привлечь в театр именно мужчин. Но ведь в запасе всегда верный козырь: жены. Они мужей в театр все равно приведут. А там пусть сами разбираются.
Комментарии
Оставить комментарий