Разделять и возбуждать

Разделять и возбуждать

Клэр Бишоп, чья лекция состоялась 30 июня, была против ее видеофиксации. Поэтому ЛК попросил Кристину Матвиенко рассказать о ней.

Онлайн-лекция Клэр Бишоп называлась «Интервенции: искусство политического времени». Лекция была придумана специально для «Точки доступа», сумевшей конвертировать все беды карантина исключительно во благо. Когда б мы еще услышали Бишоп!

Профессор факультета истории искусства Городского Университета Нью-Йорка, американская театроведка известна исследователям театра и перформанса как автор книги «Искусственный ад. Партиципаторное искусство и политика зрительства», которую в 2012 году выпустил Фонд V-A-C. Бишоп пишет историю партиципаторного искусства через конкретные кейсы, попутно проясняя понимание политического в разные эпохи и то, как политическим пользоваться теоретику, критику, историку, иначе говоря — зрителю. «Искусственный ад» — в топе трудов, переведенных недавно на русский. Причин тут множество: широкий охват материала и его структурация, прекрасно экипированный взгляд исследовательницы, критичность подхода к уже существующим дискурсам в теории и экспертизе, наконец, одновременное восхищение потенциальной действенностью искусства и сомнение в ней. Бишоп выступает как формалистка и социально ангажированный политик в одном лице, давая читателю понять, что сегодня, когда эстетика окончательно слиплась с политикой, важно уметь их различать.

Лекция об интервенциях как раз про разделение: Бишоп, как настоящий методолог, исследует понятие в постоянном изменении. Интервенции, по аналогии с политическими (ЦРУ с насаждением тоталитарных режимов в Латинской Америке), являются вторжением. Но, в отличие от осуществляемых властью, художественные интервенции проблематизируют уже существующие разрывы и конфликтные зоны, сделаны по инициативе снизу, имеют low-budget и не обременены производством. Интервенция обнажает существующее лицемерие — например, политического режима.

Смотреть на интервенции предлагается через конъюнктурный подход. Это значит, учил Макиавелли, что в политике важно пользоваться древнегреческим понятием «кайрос», что означает качественное, а не количественное, как в «хроносе», время. Если в политике речь о релятивизме и о том, что цель оправдывает средства, то в искусстве учитывать «кайрос» — значит сделать правильный, хорошо рассчитанный выстрел в зону неопределенности. Выстрелы всегда обнажают проблему и делают это прямо, понятно всем, и власти, и ее «подданным». В качестве примеров такой подрывной работы Бишоп берет акции кубинской художницы Тани Бругеры и «Х…й в плену у ФСБ» группы «Война». Эти интервенции группируются как «political timing specific» (термин Бругеры), то есть искусство правильно выбранного момента, а не места, как в site-specific, и расчета на социальную динамику. Последняя часто связана с цифровой жизнью интервенции, которая распространяет ее смыслы в Сети, но может оказать и разрушительное действие на хрупкую природу жеста художника.

Поглощающее, то есть уничтожающее действие на «интервентскую» природу художника оказывают институции — как агенты неолиберального капитализма. Поэтому интервенции лучше получаются в бедных странах с авторитарными режимами — как в Бразилии, где в 1983 году группа «NO+» сделала акцию к десятилетию военного переворота Пиночета, или вот как у нас, на Литейном мосту. Чтобы не быть поглощенными, латиноамериканские художники вместо слова «хэппенинг» использовали «actiones» и вообще старались не пользоваться широким термином «перформанс» или «сайт-специфик» как имперскими изобретениями англосаксов. Главное качество интервенции — ее неспособность быть приспособленной для нужд «городского спектакля», то есть для благоустройства public space и прочих забав современной урбанистики. Так что опытом Латинской Америки Бишоп восхищается.

После своей пулеметной лекции, блестяще переведенной (Надежда Лебедова) и взвешенно промодерированной (Юлия Клейман), Клэр Бишоп просила рассказать про РФ. Ей задали дюжину суперумных вопросов, назвав в качестве наших «интервентов» Катрин Ненашеву и Всеволода Лисовского. В каждом ответе Бишоп отделяла: интервенцию от активизма, среду от объекта, живое от цифрового, тело художника от следа, эгоизм от желания свободы, искусство от реальности. Чтобы увидеть жест художника, направленный в самое сердце сегодняшней неопределенности, надо уметь разделять. И дальше, как в мире хороших книг и ясных сознаний, разрывы стянутся и образуют собой дырявое, но красивое тело современного российского перформативного искусства. Давайте хоть опишем сие, если уж не верим в его жизнетворческую силу.