Все умрут, а я останусь

Все умрут, а я останусь

«Вешалка» всегда устраивается осенью, и с нее начинается новый театральный сезон. Впервые она прошла в 2011 году, когда Роман Феодори стал художественным руководителем театра, и он тут же призвал Олега Лоевского, который и является с тех пор руководителем всех «Вешалок». Я была на самой первой и помню, с какой неохотой и даже с опаской театр включался в эту историю. Но этот опыт дал хороший результат. После эскиза Семена Александровского «Ипотека и Вера, мать ее» по пьесе Егора Черлака был поставлен спектакль, он попал в программу «Ново-Сибирского транзита» и получил приз за лучшую режиссуру. Ну а дальше в театр пришла новая команда, которую собрали Роман Феодори и новый директор театра Наталья Кочорашвили, ежегодные лаборатории стали неотъемлемой частью жизни театра, после них появлялись спектакли, на моих глазах (я по возможности стараюсь бывать на лабораторных показах) новыми гранями открывались артисты. А главное, на эскизах «Вешалки» действительно исследуются проблемы, которые всегда возникают в театре с «направлением», работающим для детей и подростков.

Красноярский ТЮЗ — это действительно редкий в России театр, который много и плодотворно работает с самой трудной возрастной категорией: с подростками.

За эти годы каких только тем не было. И «Театр из ничего», которая, кажется, была самой первой темой. Действительно, эскизы делали «из ничего», и каким же порой остроумным было это «из ничего»… И «Вешалка для классиков» (ах, какую смешную и современную «Метель» сочинил тогда Александр Огарев!). И «КиноВешалка» — на ней поставила прекрасный эскиз Юлия Ауг по сценарию фильма Фассбиндера «Горькие слезы Петры фон Кант», и спектакль стал участником «Маски плюс». И «Вешалка. ПОДРОСТок», из которой родился спектакль Никиты Бетехтина «Мама, мне оторвало руку» по пьесе Маши Конторович, который тоже прошел на «Маске плюс».

За эти годы из лабораторных эскизов выросло двенадцать спектаклей. Немало. И вот в этом октябре «Вешалка» прошла в десятый раз. Можно сказать, юбилей! И тема для нее была выбрана архисложная: «Трудные темы в театре для детей и подростков». Собственно, главной была тема смерти. Как говорить с ребенком о смерти, с которой неизбежно сталкиваются дети? Иногда в самом раннем возрасте, а иногда и довольно поздно. Это уж кому как повезет. И непонятно, что больше травмирует ребенка: смерть любимого хомячка в детстве или родственника, про которого не очень понятно, куда он вдруг подевался. Потери, особенно сейчас, сегодня, стали составной частью нашей жизни. Даже мы, взрослые, не успеваем ни понять их, ни осмыслить, не успеваем оплакать и принять. Что же говорить о детях, которых никто к этим испытаниям не готовит. Особенно в нашей стране, если, конечно, эта смерть не была героической. У нас в обществе нет культуры принятия смерти, хотя она существовала раньше, и связана она была не только с религией, но крестьянским укладом, где считалась фактом естественным, обыденным, хотя и печальным.

Для сегодняшних детей, особенно городских, смерть — это что-то виртуальное, не имеющее отношения к их жизни. Даже в «войнушку», где были свои «раненые» и «убитые», играют теперь не во дворе, а на компьютере. Смерть как будто отделилась от реального человека, от его живого, беззащитного и такого хрупкого тела. Жизнь потеряла свою уникальность, свою абсолютную и единственную в мире ценность. В нашем огламуренном мире смерти тоже ведь нет. У нас даже собачки и кошки уходят жить «на радугу». А уж люди… Не принято говорить и писать: «Умер... Умерла…» Принято осторожное, как бы деликатное: «Ушел...Ушла…» Детям говорят: «Мама теперь звезда. Она смотрит на тебя с неба». «Дедушка теперь на облаке. У него там домик». Это родители так страхуют детей от травм. И не дай бог, чтобы ребенок понял что-то, тяжело пережил чью-то смерть.

«Когда я был(а) маленьким мальчиком». Фото — Фрол Подлесный.

Конечно, в каждом возрасте свои представления о смерти. И о том, как говорить об этом с детьми, в лабораторном буклете написала Анна Скавитина, психолог, аналитик, супервизор РОАП и Института Юнга, эксперт журнала «Psychologies». Но чаще всего с детьми о смерти не говорят вообще. И тогда получается, что смерти нет. Или есть, но где-то далеко, не для меня. И известная броская фраза: «Все умрут, а я останусь» мне кажется очень опасной.

По этой опасной теме на лаборатории были показаны четыре эскиза. Режиссер Феодосий Скарвелис (выпускник ГИТИСа, мастерская Леонида Хейфеца) поставил эскиз по тексту Михаила Бартенева «Когда я был(а) маленьким мальчиком». Когда-то это был проект Бартенева и Лоевского на темы историй, рассказанных Рэем Нусселяйном, но с тех пор уже много воды утекло, и текст не раз был переписан. Михаил Гольцов и Мария Нестрян сыграли в игру с детьми семи-восьми лет, легко включая их в свои действия и умело гася ненужную активность. Эскиз мог бы быть и пообъемнее, и подлиннее, трудным было начало. Взяв форму клоунады, артисты в какой-то момент поняли, что она не очень работает, было много смешной словесной игры про газеты «Правда», «Новая», но дети не считали ее. Но не это важно, что-то в истории их цепляло.

Им явно интересно было наблюдать за мальчиком, которому сообщили, что в черном ящике лежит его бабушка, и он пытался поговорить с ней. Дети притихли, но все-таки реагировали прежде всего на смешное, на реплики, на оценки. Очень живым получился рассказ о том, как бабушка научила мальчика свистеть и что как умение, эта память о бабушке, осталось с ним на всю жизнь. «Сложи губы куриной попкой, вытяни их и тихонько подуй…» Я видела, что взрослые, под масками пытались это сделать. Пытались вспомнить, как они свистели в детстве… А дети смеялись над «куриной попкой», но свистеть не попробовал ни один. По-моему, мы это чудесное умение уже тоже потеряли! А обаятельную игру с детьми решено было довести до спектакля. Будем надеяться, что он получится более сложным, чем просто игра.

«Август-6». Фото — Фрол Подлесный.

Филипп Гуревич (выпускник ГИТИСа, мастерская Олега Кудряшова) поставил «Август-6» Андрея Иванова. В ней у десятилетнего мальчика Саши в автокатастрофе погибла мама, и он уходит от реальности в мир, придуманный ими в детстве, где он — настоящий астронавт с Земли. И он летит на чудесную планету «Август-6», где его ждет мама и где настоящий парк аттракционов. Но попадает в странный мир с нелепыми фантастическими существами. Режиссеру удалось создать мир мальчика, который пытается как-то преодолеть страшную боль утраты. В его фантастических видениях участвуют игрушки и вещицы из его комнаты, возникают голоса инопланетных существ, которых озвучивают неподвижно сидящие за пюпитрами артисты театра. Эти голоса живут сами по себе, они взаимодействуют между собой и с Сашей. Он борется с кем-то, кого-то пытается спасти, с кем-то — пытается дружить, но все это происходит в его сознании, а еще периодически на экране возникают мама и какие-то распадающиеся пиксели, не позволяющие увидеть до конца, что же произошло. Как будто сознание бережет мальчика от полной правды.

Фактически мальчик на сцене один. Как и в жизни. Ему самому надо понять, принять и спасти себя. Потому что и планеты Август больше нет, и мамы больше нет, только внутри него будет жить ее голос, который окликает его: «Мой Гагарин». На роль Саши был приглашен Никита Данилов, который еще нигде не работает, он только что закончил институт. После показа Роман Феодори предложил ему вступить в труппу театра. А помогали ему в ролях всяческих монстров и инопланетных тварей ведущие артисты театра: Александр Дьяконов, Елена Кайзер, Александр Князь, Анатолий Малыхин, Екатерина Подлесная и Елена Половинкина. Эскиз принят к постановке.

Все, кто интересуется литературой для детей, знают повесть «Поход в Угри-Ла-Брек» шведского писателя Томаса Тидхольма. На ее основе и была написана пьеса с тем же названием. В обычной шведской семье неожиданно появляется дедушка. Кто он такой, откуда взялся, почему он теперь будет с ними жить и что с ним делать, его внуки, Хенрик и Мария, не понимают. Но потом дедушка так же неожиданно исчезает, и дети отправляются его искать. И находят его в деревне Угри-ла-Брек, там живут одни старички, и они почему-то не могут вернуться назад. Эскиз поставил Мурат Абулкатинов, выпускник театрального факультета Саратовской государственной консерватории. Эскиз оказался невероятно красив. Все происходит на авансцене, зрители сидят на планшете. Периодически действие перекидывается в зрительный зал. Мизансцены расположены на одной линии, это придает картине графичность, как будто перед нами ожившие иллюстрации из книжки.

«Поход в Угри-Ла-Брек». Фото — Фрол Подлесный.

Дедушка в исполнении Анатолия Малыхина словно находится в ином пространстве или в каком-то другом времени. Это отбито и светом, и ритмом речи, и самим существованием артиста, герой которого как будто не совсем понимает, где он и как ему теперь жить. Малыхину удается передать абсолютное одиночество, безнадежное состояние старости, когда не с кем поговорить, потому что все, кого ты знал, умерли. А эти… его дочь, зять, а особенно внуки, которые разглядывают его, словно какое-то экзотическое насекомое… о чем с ними говорить? Но что-то между ним и внуками (их остроумно и деликатно играют Ольга Буянова и Салман Джумангазиев) все-таки происходит, раз они решили выяснить, куда делся их дедушка. Они уходят его искать с любимым псом, у которого с дедушкой как раз было полное понимание. И этот пес (Вячеслав Ферапонтов) как раз понимает все: и куда делся дедушка, и почему лодочник с закрытым лицом не хочет переправить детей на другой берег реки.

Это путешествие происходит в зрительном зале, где то возникает толпа, показанная фонариками, освещающими пустые кресла, а в тумане балкона вдруг звучит голос дедушки, знакомый и в то же время чужой, отсутствующий. Слово «смерть» так и не прозвучит в эскизе. Его избегают говорить и вернувшиеся дети. Они возвратились из путешествия в Угри-ла-Брек другими, притихшими и как будто повзрослевшими. И они узнали что-то важное, то, про что родителям не надо и говорить.

С этим эскизом произошел редкий случай. Он оказался настолько точно и хорошо придуман, построен и сыгран, что его решили играть «без изменений». А Мурат Абулкатинов получил предложение на новую постановку.

«Инау». Фото — Фрол Подлесный.

Последний, четвертый эскиз по пьесе Олега Михайлова «Инау» поставила Катерина Пилат, недавняя выпускница ГИТИСа (мастерская Леонида Хейфеца). Пожалуй, это был самый сложный для постановки текст. Чего там только не намешано! И бытовая история семилетнего мальчика Данилы, у которого умерла мама и которого отправляют жить к незнакомой бабушке на Дальний Восток в Китовую бухту. И мистический триллер, где по ночам оживают тени людей, покинувших этот мир, и тут же мифы и древние обычаи народов Севера, среди которых куклы без лиц, инау, которые тоже могут ожить. И мальчик здесь раздваивается. Он превращается то во взрослого, вспоминающего свою жутковатую бабушку Нупу и свое переживание смерти матери, то в подростка, существующего в реальном времени. Не могу сказать, что тексту было найдено точное сценическое воплощение. Катерина Пилат немного потерялась в этом потоке фантазии драматурга. Но постаралась все-таки не потерять самую важную тему: как ребенку пережить смерть самого важного в жизни человека. И это во многом удалось благодаря Даниле-мальчику, которого сыграл Юрий Киценко, и благодаря Даниле-взрослому в исполнении Владимира Мясникова.

Вот такой получилась десятая лаборатория «Вешалка» в Красноярском ТЮЗе. Но разговор о трудных вопросах только начинается. Тема следующей лаборатории уже объявлена: «Секс, гендер, тело в подростковом мире».