​«Золотая Маска». Прерванный сезон

​«Золотая Маска». Прерванный сезон

В этом году из-за пандемии экспертный совет «Золотой маски»-2021, сформированный в октябре 2019 года, смог ездить по стране и смотреть спектакли вживую только четыре с половиной месяца. С апреля 2020-го у экспертов была возможность смотреть премьерные заявки театров исключительно на видео.

Мы попросили театральных критиков из Москвы, Краснодара, Санкт-Петербурга (многие из них впервые дебютировали в качестве экспертов) ответить на вопросы о тенденциях преждевременно оборвавшегося сезона, регламенте и сроках экспертизы. Одним словом, о тех исключительных условиях, в которых им пришлось работать. А также взяли комментарий у Генерального директора АНО «Фестиваль «Золотая маска» Марии Ревякиной.

1. Можете вы обозначить какие-то первичные тенденции сезона (в области репертуарной политики, например)? Что интересного вы увидели, открыли для себя, пока смотрели спектакли на видео?

2. Будет ли экспертный совет «Золотой маски» рассматривать премьеры, перенесенные весны-лета на осень 2020-го?

3. В каком режиме будут подводиться итоги в этом году? Будут ли перенесены сроки подведения итогов? Будут ли включены в отборочную программу диджитал-проекты?

Мария Ревякина

Генеральный директор фестиваля «Золотая маска»

По положению премии могут рассматриваться только те премьеры, которые реально состоялись, с 1 августа 2019-го по 31 июля 2020 года. Те премьеры, которые будут перенесены и сыграны осенью 2020-го, экспертам отсмотреть уже будет нереально.

Мы сдвинули подведение итогов на ноябрь, чтобы дать экспертному совету возможность отсмотреть вживую то, что они сейчас смотрят на видео. Кроме того, эксперты смотрят все вышедшие с апреля цифровые спектакли. Будут и «Маска Плюс», и «Детский Weekend».

Анна Иванова (Санкт-Петербург)

Я лично интенсивно смотрела спектакли вживую почти полгода. Ни по репертуарному содержанию, ни по географии, ни по процентно-качественному соотношению — «любительщина»; «профессионально, но не интересно»; «ничего нового, но суперкачественно»; «актуально, круто придумано и мастерски сделано» — у меня не создалось впечатления, что сезон отличается от предшествующих. Думается, что во всех отношениях принципиально иным станет следующий сезон. И театры, и зрители накапливают долгий и мощный опыт, который не может не сказаться на профессиональной реальности.

Особенно заметным для меня оказалось количество драматических спектаклей с приемом, который я для себя назвала «косвенная речь». При отсутствии отдельной фигуры автора-нарратора персонажи раздваиваются во времени; говорят о себе «там и тогда» в третьем лице, периодически возвращаясь в «здесь и сейчас» и в диалогах называя себя «я». Ничего нового, но при таком изобилии спектаклей с одним приемом рефлексии на тему возникают.

Если спектакль не мультимедийный, то в 90% случаев видео помогает понять, как спектакль сделан. Очень редко можно полагаться на видео в вопросе,как он сыгран. Потому что главным оказывается,как он снят.

Мы «смотрим» цифровые проекты. Очень много. Очевидно, что они не могут войти в список спектаклей большой или малой формы. Их статус в конкурсной программе — то есть появится ли еще одна номинация — решает не экспертный совет. Для меня лично среди огромного количества этих проектов были опыты крайне волнительные. Это связано прежде всего с феноменом «зрителя в роли». Тебе заранее присылают материал для ознакомления, инструкцию по эксплуатации:читать — не читать текст, выбрать актера-партнера, назначить удобное время, определить место просмотра спектакля (аудио или видео), выйти на связь с актерами после окончания. Подготовка требует непростого выбора, непривычно личного включения — в результате ты не по своему выбору становишься «зрителем в роли актера» и, больше чем когда-либо раньше, «автором происходящего в прямом эфире».

Юлия Клейман (Санкт-Петербург)

Структура конкурса и принципы отбора сохраняются с поправкой на то, что сезон фактически закончился в конце марта: премьеры, которые могли войти в наш сезон, войдут в следующий. Зато на наш сезон пришлось большое количество онлайн-проектов, которые невозможно не заметить.

В целом же 88% заявок на фестиваль — это унылая трата разных ресурсов: финансовых, человеческих, ресурса внимания и других. Но может ли быть иначе в стране, где три года длилось позорное «театральное дело»? Где ни за что преследуют Юлию Цветкову? Где технологии еще не получили развития, а многие выразительные средства и темы уже невозможны в силу официальной и неофициальной цензуры? Где в состоянии стагнации находится театральное образование? Молодые режиссеры и актеры (не все, но большинство) выпускаются с паттернами сознания своих мастеров, давно потерявших связь с реальностью. Что же удивляться тому, что на выходе — «вегетарианские» спектакли (термин Татьяны Джуровой, который мне очень нравится) без какой-либо актуальной повестки, созданные на безвозвратно устаревшем театральном языке, с весьма посредственным уровнем актерского существования.

Все интересное и живое, что мы обнаружим, несомненно, войдет в программы фестиваля (ведь помимо основной и лонг-листа есть еще «Маска Плюс» и «Детский Weekend»). Любопытные спектакли в сезоне тоже есть, но их слишком мало для страны с такими грандиозными театральными традициями. Вина — на удушающем общественном климате, из которого постепенно выкачивается воздух.

Примерно двадцать пять веков назад, в эпоху эллинизма, когда граждане оказались выключены из участия в политической жизни своей страны, искусство стало заниматься исключительно интимным. Ключевые перемены коснулись театра: смело критиковавшие современных политиков комедии Аристофана сменились комедиями Менандра, фокусировавшимися на чувствах и семейных перипетиях.

Мы наблюдаем схожие процессы сегодня, с поправкой на XXI век. Молодые режиссеры наиболее убедительно работают на территории зрительского соучастия. У театра все меньше возможностей говорить со зрителями как с гражданами, но все больше — как с носителями индивидуального опыта. Возможно, ближайшее будущее театра в нашей стране — за партиципаторными проектами. Они не требуют актеров и больших бюджетов, они не поддаются фиксации, и в них еще есть возможность работать честно.

Владислава Куприна (Москва)

Мы начали в ноябре, а последняя поездка у меня была в середине марта, так что все-таки что-то увидеть удалось. Но, конечно, говорить о тенденциях сезона сложно. Среди того, что я успела увидеть, преобладала вполне себе традиционная форма, где рассказывали истории, очень человеческие и близкие зрителю. Вот вышло сразу два «Ромео и Джульетты», где как-то по-новому режиссеры смотрели на историю. У Морфова в ТЮЗе им. Брянцева дети были совершенно свободны и прекрасны, такие настоящие зуммеры, с новой этикой. Вот о новой этике — сейчас основные споры. Большой спектакль Андрея Могучего«Сказка про последнего ангела» в Театре Наций — роуд-муви, где тоже речь о детях и о любви. Вспоминаю постоянно «Наводнение» Сергея Левицкого в Русском театре Улан-Удэ, его внимательное вглядывание в человека наполненным эмпатией взглядом. Хотелось бы, чтобы это стало тенденцией сезона.

Не знаю, насколько это будет интересно, но я открыла, что театр в окошках Zoom — это бедное и грустное зрелище в большинстве своем. Мир не изменится, театр в Сеть не уйдет. Вот так примерно я думаю, отмахиваясь от воображаемых камней, которые сейчас виртуально полетят.

Насколько я понимаю, главные принципы «Маски» остались неизменны, сезон заканчивается как обычно. Многие театры выпустили премьеры онлайн после объявления карантина, и экспертный совет их смотрит.

Мы посмотрели много нового zoom-театра и разных внезапных жанров, которым пока и названия нет. Думаю, что справедливо будет включить такие спектакли в программу. Для этого неплохо подходит номинация «Эксперимент».

Вера Сердечная (Краснодар)

Сезон наш прервался внезапно, почти на середине, и его по многим параметрам можно считать уникальным. Среди признаков его уникальности — и множество отмененных/отложенных премьер, и премьеры, сыгранные онлайн, и многочисленные диджитал-спектакли «на удаленке», причем в качестве цифрового посредника может выступать и простой телефонный разговор, как в проекте Бориса Павловича «Алло».

Состояние, ощущение очень тревожное. Неясно, как и когда все начнется, вернее, продолжится. Мы, конечно, строим осторожные прогнозы и надеемся, что в сентябре театры откроются, совет сможет продолжить жизнь офлайн и — чем черт не шутит — завершить сезон традиционными номинациями. А пока что — видеозаписи и встречи в зуме.

Из записей театра на видео меня обрадовало достаточно большое количество спектаклей по свежим текстам: театр стремится заходить на новые территории, соответствовать моменту, осваивать и русский, и зарубежный опыт литературной современности. Увидела я и не всегда умелые, но интересные попытки театров зайти в «слепую» зону подростковой аудитории. Запомнились несколько ярких опытов работы с национальным фольклором: эпосом, сказками. Есть и новые текстовые фавориты: мы посмотрели на видео уже несколько постановок «Горки» Алексея Житковского.

Самое серьезное содержательное отличие сезона — вероятно, развитие онлайн-театра. Театральным людям оказалось сложно высидеть в ожидании лучшего времени, и свою активность они перенесли в Zoom, в аудиоформаты, в променады по квартире — форм очень много. Сейчас идет фестиваль «Точка доступа», сайт-специфик этого фестиваля в этом году — это цифровое пространство. Часто спектакли онлайн требуют большого личного вовлечения, в том числе с обратной связью, иногда мгновенной. Бывают спектакли один на один, где ты становишься полноправным участником, перформером, сценаристом,будь то общение по телефону или в переписке. У меня есть ощущение, что не всегда цифровая «передовая» форма спектакля соответствует его содержанию — но это нормально, онлайн-театр переживает период буйного и неупорядоченного роста, когда цветут все цветы, даже самые причудливые и нежизнеспособные.

Надежда Стоева (Санкт-Петербург)

1. Мы смотрели спектакли «вживую» почти пять месяцев, но есть ощущение, что многие «игроки» даже не вышли на поле. Я пристальней отсматривала питерский сезон, и для меня тут есть несколько важных премьер, хотя их не так много, как в предыдущие годы. И дело не только в том, что сезон закончился так рано. Впервые за долгое время нет питерской премьеры Юрия Бутусова, не успел выпустить спектакль Андрей Могучий.

Возможно, ошибаюсь, но классика и современные тексты, не обязательно пьесы, в репертуаре российских театров существуют примерно поровну. Много «Горок» по пьесе Алексея Житковского. Произошел всплеск интереса к оригинальному тексту Карло Коллоди «Пиноккио», и не только в театре для детей.

От просмотра большого количества спектаклей на видео осталось впечатление, что даже если снято прилично и не смонтировано как кино, то звук почти всегда — самое слабое место. Звуковое решение в любом спектакле — часть атмосферы, которую и так сложно сохранить на видео. Если и не слышно или много звуковых помех, то общее впечатление от спектакля размывается.

2.Насколько я знаю, нет. Сезон закрыт. Это печально. Помимо всех обстоятельств, касающихся потерь театров, фестивалей, конкурсов, есть и личное ощущение недоделанного дела. Я впервые работаю в экспертном совете «Золотой маски» и только-только поняла, как это — отбирать спектакли для огромной конкурсной программы, из условных пятисот спектаклей оставить условных десять-пятнадцать. Это для меня новая и сложная задача, как пазл, который надо сложить. Досадно думать, что много возможных и любопытных премьер осталось за боротом этого сезона.

3. Многое будет зависеть и от того, когда и как откроются театры, будет ли возможность досмотреть «вживую». Мы сейчас тщательно отсматриваем все онлайн-проекты, про которые становится известно. Многое появлялось спонтанно, и никто не знал, будем ли мы это включать в сезон. Но коллективное решение сейчас принято — мы смотрим и по факту решаем. Уже сейчас понятно, что форма zoom-спектаклей, онлайн-спектаклей на какое-то время, пока не появится новая технологи, останется. И у них будет свой зритель.