Вербатимы граффитиста

Вербатимы граффитиста

Пока российские репертуарные театры только готовятся показать первые «живые» премьеры, оффлайн-театром правят редкие и тайные экскурсии и променады. В Петербурге нужно очень постараться, чтобы попасть в пятерку зрителей спектакля режиссера Кирилла Люкевича, граффитиста Никиты Касьяненко и драматурга Настасьи Федоровой «4elovekvmaske». Надежде Стоевой удалось и теперь она рассказывает о своем опыте.

Теплый летний вечер. Мы собираемся под тополем у ларька, ждем человека в кепке, он же Человек в маске. Нас пять человек, не знакомых между собой. Делаем вид, что просто так здесь стоим. Просили не палиться. Но мы, конечно, переглядываемся, смущенно улыбаемся, поболтать не успеваем. Скрытность мероприятия подогревает интерес. Вот кто-то в кепке бросил взгляд на нас, спрятал улыбку: ну что, пошли. И мы двинули. Через дорогу, за вокзал, на крышу гаража, вдоль железнодорожных путей и через узкую щель в сетке-рабице. Мы будем разглядывать пространство с упоительным чувством нарушения запрета/границ/норм. Вышли из самоизоляции, и сразу по закоулкам и задворкам. Реальной опасности нет, но приятно думать, что есть. Да и что такого — ну идем, ну смотрим. Ну музыка из динамика — «вечно молодой, вечно пьяный». Но думать, что мы идем там, где не предполагаются пешеходы, зрители, — приятно. Разглядываем очередную стену, на которой еще вчера был рисунок, а сегодня — замазанное серое пятно. Почему эти «заплатки» из краски делают обязательно другого цвета, не того, что стены? Специально? Ну нет, конечно. Но зато бывший «кусок»[1] становится видимым чистым «холстом», можно еще рисовать. Закрасят, но какое-то время его имя будет красоваться на стене, и проезжающие на «собаке»[2] успеют прочитать.

Всю прогулку Человек в маске рассказывает нам байки, но без профессиональных подробностей, ничего про особенности линий или шрифта, ни про выбор имени, ни про то, что и как будет писать. Но, если об этом спросить, — ответит охотно. Всем участникам выдали «памятку», где объяснен сленг райтера[3]. Он «подает» свои случаи как в стендапе, выдерживая паузу после ударной финальной фразы. Часто смысл истории ускользает, кажется, то ли не догнал, то ли прослушал шутку. Вокруг шумит город.

Зайдя в очередной двор, наша компания натолкнулась на подростков, тихо выпивающих в углу. Они обсмеяли нас — экскурсанты! А мне-то казалось, что мы — практически сталкеры, пробирающиеся в зону.

Достаточно быстро становится ясно, что рассказанные истории — не часть большой истории граффити и даже не часть истории питерского граффити, а просто случаи из жизни, в которой есть чувство причастности к чему-то значительному. Герою важно ощущать себя вписанным в мир уличных художников, но даже если его место в этом мире достаточно скромное, это не отменяет уникальности опыта проживания молодости.

Надо сказать, что, гуляя по центру города, вдруг попадаешь в мир разрушенных домов и заброшек. Парадная часть за поворотом, а здесь — строительный хлам по дворах, куски огромных бетонных заборов, сваленные в кучу. И этот город, подправленный граффитистами, выглядит не так удручающе, скучные пустыри в цветных пятнах преображаются. Разрушение и тлен, доставшиеся в наследство этому поколению, украшены надписями, выдуманными именами анонимных граффитистов[4]. Это своеобразная метка — здесь бардак, но мы прибрались как смогли. Бо́льшая часть рисунков закрашивается работниками жилконтор или другими уличными художниками. Палимпсе́ст создается всем миром, и он содержательней безликих стен с отваливающейся штукатуркой. Обывательское сознание по-прежнему не дает граффити права на существование, но это одна из особенностей «жанра», как и скорость написания, рискованность процесса и кратковременность существования написанного.

[1] Кусок — место на стене для тега или рисунка.

[2] Собака — электричка.

[3] Райтер (анг. Writer) — тот, кто рисует граффити. Теггер (tagger) — делает только подпись, ставит tag' и и не рисует кусок. Теггинг ближе к каллиграфии.

[4] Райтер выбирает или придумывает себе имя и чаще всего его и изображает на стене как самодостаточный рисунок. Тяжок, или тега, — и есть его подпись.