Все песни только о любви
Десять вечеров двое обаятельных ведущих, Он и Она, Сергей Невидин и Марина Невидина-Шульц, выходя на сцену, назначали друг другу свидания в самых затейливых местах, территориально привязанных к названиям спектаклей. Десять вечеров директор Рязанского театра драмы Семен Борисович Гречко выходил на сцену приветствовать участников. Десять вечеров артисты театра в фойе поздравляли гостей фестиваля музыкальной программой и создавали хорошее настроение, десять вечеров мы смотрели видеокапустник, а на самом деле — хорошо придуманный и остроумный «короткий метр» при участии всех легенд рязанского края, включая физиолога Павлова, пионера космонавтики Циолковского, поэта Есенина и других колоритных личностей (https://cloud.mail.ru/public/2ebH/4LgGrybWf). Десять вечеров жюри фестиваля, они же театральные критики Алексей Пасуев, Юлия Клейман, Анастасия Иванова, Татьяна Джурова обсуждали спектакли вместе с их создателями.
Фестиваль проходил в четвертый раз. И его организаторы в четвертый раз сделали все, чтобы он был теплым и дружелюбным.
Формально программа «Свиданий на Театральной» завязана на спектакли «о любви». Но все песни, как мы знаем, о любви, особенно если это легкий жанр. И вот здесь в организацию и принцип составления программы закралась двойственность. Противоречие, которое однажды рискует стать драматическим. С одной стороны, в афише фестиваля главным образом спектакли, которые принято называть «зрительскими», то есть не требующими напряжения мысли. Однако зритель зрителю рознь, критики тоже зрители. Личный и профессиональный опыт жюри не позволил нам «по достоинству» оценить работы театров Московского драматического театра «Бенефис» (Москва) или Театра эстрады» им. А. Райкина под руководством Юрия Гальцева. И не потому, что мы снобы, а потому, что ждем от театра не тавтологичности по отношению к телевизионным и эстрадным шоу. Но именно по такому закону и были разработаны спектакли означенных театров.
Кроме реальных зрителей «Свиданий на Театральной» есть еще зрители потенциальные: те, чьи интересы, возможно, в иной сфере (современной музыки и визуальных искусств), и они просто не знают, что театр тоже может быть актуальным. И если этих зрителей пока нет в театре, это не значит, что их в Рязани нет вообще. Просто они ходят другими маршрутами.
Например, в конкурсную программу фестиваля рязанский театр включил премьеру сезона и премьеру фестиваля «Валентин и Валентина» по пьесе М. Рощина, а не эффектную в своем зловещем минимализме премьеру «Пиноккио», выпущенного в сентябре итальянкой Луизой Гуарро. Тематически все верно. Но история любви и разлучения Ромео и Джульетты советских семидесятых осталась настолько в своем времени, что реанимировать ее за счет локальных модернизаций оказалось невозможно.
М. Конониренко (Валентина), А. Блажилин (Гусев). «Валентин и Валентина». Рязанский театр драмы. Фото — С. Газетов.
Потому что персонаж в ней — преимущественно социальное существо, продукт социокультурных, политических и прочих установок эпохи. И это существо живет какими-то непонятными проблемами. Современники значительно меньше испорчены квартирным вопросом, и вопрос контрацепции перед молодыми не стоит. Потому в итоге непонятен ужас, который испытывает семья Валентины ввиду возможного мезальянса с сыном проводницы.
Резче обозначились совсем другие, не предусмотренные ни драматургом, ни режиссером моменты. Например, непритворная паника Валентины наутро после пробуждения в коммуналке Валентина — это ужас индивидуалиста, отвыкшего от житья-бытья у всех на виду. А настойчивое стремление «близких» вмешаться в твою жизнь, в твое интимное пространство объединяет такие разные пьесы, как «Фантазии Фарятьева» Аллы Соколовой, «Старый дом» Алексея Казанцева и отчасти «Валентин и Валентина» Рощина.
Потому жюри и наградило ролью «второго плана» Андрея Блажилина, острее других, почти в водевильной манере обозначившего образом Гусева условность театра и условность пьесы.
Однако и вопрос присутствия в афише фестиваля современной пьесы тоже отнюдь не решающий. Потому что театр оказывается бессилен перед теми странными задачами, которые она ставит ему. Так случилось, например, с «Гайзенбергом» Саймона Стивенса или «Женщиной из прошлого» Роланда Шиммельпфеннига.
«Гайзенберг», пьесу автора, выросшую из драматургического движения, в Британии инициированного театром «Роял-Корт», показал частый участник фестивалей в Рязани, Вольфганг Борхерт театр из германского побратима Рязани — города Мюнстера.
«Гайзенберг», когда начинаешь его читать, кажется «хорошо сделанной пьесой», где есть интрига, есть мужчина и женщина, которые, встретившись, меняют друг друга и меняются сами. Однако есть в ней какая-то странность. Она в том, что не понимаешь, какую следующую реплику произнесут герои, какой ход совершат. Где розыгрыш и умысел, а где — спонтанность. В чем-то эта пьеса напоминает Олби, а в чем-то — Пинтера. Секс между двумя героями, сорокалетней Джорджи и семидесятидвухлетним Алексом, социальным «аутистом» — не химическая реакция, но что-то другое, акт не притяжения, а человечности, отчаянной смелости накануне неминуемого расставания.
«Гайзенберг». Вольфганг Борхерт театр. Фото — С. Газетов.
Дуэт германских артистов Иванны Лангмайер и Майнхарда Цангера разыграл «Гайзенберг» в практически пустом, стерильном павильоне, в котором было что-то от лаборатории. Но разыграл в сугубо жизнеутверждающем ключе, про то, что после семидесяти есть и жизнь, и секс, и романтические отношения. Да, сначала Алекс был очень недоверчив, но уступил напору взбалмошной, напористо-безыскусной Джорджи. Даром что она, как оказалось, изначально хотела выманить деньги у старика, и только. И Алекс, даром что последние пятьдесят лет был откровенен разве что со своей покойной сестрой, на страницах своего дневника, в постели оказался молодец. И когда герои совершают путешествие в Новый Свет, причем на Алексе так молодящая его джинсовка, мы понимаем, что перед героями открывается бескрайний горизонт возможностей.
Еще один камерный сюжет, адаптированный к большой сцене, представил Мытищенский театр «ФЭСТ».
Пьесу с диким названием «Я стою у ресторана: замуж — поздно, сдохнуть — рано» Эдвард Радзинский написал в восьмидесятые. Говорят, по мотивам отношений с одной из своих бывших жен. Это монолог, в котором женщина представлена в достаточно типическом для своей эпохи развороте — как сущий кошмар мужчины, дикий замес маньяческой зацикленности на предмете вкупе с самоосознаванием и подачей себя как жертвы.
Попытку разомкнуть горизонт, открыть доступ воздуху в эту спертую атмосферу одинокой квартиры, где полусумасшедшая актриса рассказывает нам о многолетних отношениях с «мужчиной своей жизни», предприняла всегда оптимистичная Екатерина Корабельник. В ее спектакле действует трио, существующее в манере почти что драматической клоунады (номинация «Лучший актерский ансамбль»). Действие вынесено на ринг, где сходятся в поединке Он и Она. Но периодически появляется и третий (Игорь Калагин), отвязный «Арлекин», помощник, по ходу действия меняющий функции и роли. Актеры работают слаженно, но все-таки лидирующая позиция остается за Ней (Людмила Лобанова), актрисой-неудачницей, экспрессивной, слегка напоминающей Лайзу Миннелли, с легкой сумасшедшиной.
«Я стою у ресторана: замуж — поздно, сдохнуть — рано». Мытищенский театр «ФЭСТ». Фото — С. Газетов.
Он (Фарит Халяпов) здесь все-таки больше плод воображения героини. Корабельник, «овеществив» своего героя, попыталась дать ему право голоса, но как-то недостаточно смело. Поэтому мужчина в ее спектакле, пусть и говорящий, но все-таки объект, своего рода проекция, на вид — секс-символ семидесятых вроде Льва Лещенко или его двойника Винокура. Только один раз у героя вырывается отчаянно-раздраженный монолог человека «в движении», жертвы гиподинамии, напрасно пытающейся распределиться между всеми своими работами и обязанностями. Этот монолог делает героя значительно ближе современности, чем любые попытки осовременить достаточно архаичный текст.
Уже не камерная, а ансамблевая работа — «Оnегин» Омского ТЮЗа в постановке Юрия Печенежского. Ансамблевая буквально — сюжет аранжирован и озвучен музыкой кавер-группы, собранной из артистов театра, по ходу действия меняющих городские фраки на деревенские тулупы. Эта динамичная массовка буквально и несколько назойливо сопровождает главных героев во всех ситуациях. Хотя иногда, когда здоровые дядьки в шубах подхватывают выскочившую на первый лед, несчастную и зябкую, босую, тут же поскользнувшуюся Татьяну — кажется, сама чувствуешь холодящий ступни снег и жар косматых шуб
Режиссер не очень определился с тем, кто у него отвечает за авторский текст романа и каким будет его соотношение с прямой речью героев. Поэтому «от автора» у него выступает то один, то другой, что придает происходящему довольно странный оттенок, особенно когда словами Пушкина Ольга довольно скептически дает характеристику Татьяне.
Юрий Печенежский в своей работе ориентирован на традиции литовской режиссуры и пытается разговаривать со зрителем метафорами: например, после возвращения Онегина из странствий из его чемодана вываливается ворох почерневших обугленных листов. Собственный сюжет спектакля можно означить как «в поисках утраченного». Очень выразительна сцена, где присевшие накануне дуэли «на дорожку» Онегин и Ленский (Александр Галимов и Дмитрий Керн) перебирают в памяти драгоценные моменты своей бывшей дружбы. В этот момент начинает звучать тема непоправимости поступков, невозможности вернуть счастливое былое. Результат — «Лучший актерский дуэт» фестивальной программы.
«Оnегин». Омский ТЮЗ. Фото — С. Газетов.
И, наконец, как принято говорить, хэдлайнер. Александр Огарев решил «Снегурочку» А. Островского в Кинешемском драматическом театре в стилизованной эстетике советского ретро, оставив за скобками фантазийное язычество берендеев. Действие преимущественно происходит на катке, где, например, может появиться дородная мороженщица в байковом платке и кружевной наколке на волосах, сама Снегурочка наподобие скульптуры замирает в картинных позах на бетонном постаменте в парке культуры и отдыха, а царь Берендей — типичный советский бюрократ вроде товарища Огурцова. Кожаная курточка Леля и его репертуар отсылают скорее к Джеймсу Дину, чем к советским «Стилягам». А отвергнутый «заморский гость» Мизгирь закусывает самогон огурцом и выливает свою тоску в репертуар Высоцкого.
Но спектакль не становится «старыми песнями о главном». И тема любви в нем — не ведущая. Главнее противопоставление берендейского сообщества и не такой, как все Снегурочки, «отмороженной», не осененной лучами коллективного Солнца советского народа. Важнее то, что «бунтовщик без идеала» Лель проходит драматический путь, становясь жертвой харассмента супруги госчиновника, и поэтому к финалу от греха подальше вливается в безликий «колхозный» хор, меняет куртку Джеймса Дина на дресс-код советского комсомольца.
Спектакль хорош, но актеры театра из Кинешмы все-таки стилистически более точны в музыкальных и массовых сценах, чем в драматических, особенно когда в финале сводный хор берендеев грянул «Пусть всегда будет Солнце» как фолк, исполненный хтонической мощи. Как итог — «Лучшее музыкальное решение» и «Лучший спектакль».
«Снегурочка». Кинешемский драматический театр. Фото — С. Газетов.
Никогда не думала, что однажды скажу, что театр должен развивать. И очень здорово, что Рязанский театр драмы в этом году придумал образовательную программу, в которую вошли лекции как членов жюри, так и приглашенных специалистов — театроведа, куратора, организатора Мобильного художественного театра Алексея Киселева и драматурга, блогера и тоже куратора Валерия Печейкина. Возможно, правильно рассудила замдиректора театра Оксана Аникеева, что сначала лучше познакомить зрителей с основными дефинициями и законами нового театра, а уже потом показывать сложный авторский театр.
Но этот шаг, если фестиваль хочет развиваться, сделать необходимо. Причем дифференцировать программу, «сложные» спектакли показывать на Малой сцене и туда же приглашать к обсуждению не только творческие группы, но и зрителей. Так, чтобы зрители мечтали попасть туда, куда попасть сложно по причине малого количества мест. Интерес — великая движущая сила. Любовь часто начинается с взаимного интереса, желания разгадать человека как загадку.
Комментарии
Оставить комментарий