Зал — это я

Зал — это я

Собираясь в «Лес.Сел», я знала по картинкам и обрывкам разговоров, что это театр одного зрителя, театр в городском пространстве, театр, в котором все, что попадает в объектив твоего взгляда, становится спектаклем. И что это спектакль-сериал, в котором его автор и организатор Кеша Башинский 24 часа перемещается по городу со стулом, на спинке которого висит табличка «Тихо! Идет спектакль», и устанавливает его в самых неожиданных местах, хоть на многолюдном Марсовом поле, хоть в Апрашке глубокой ночью.

В 9.50 примерно за час до начала сессии я получила указание на локацию, в которой начнется мой спектакль, Юсуповский сад. Но, подключившись к стриму в Telegram «Лес. Зритель», можно заранее стать наблюдателем и комментатором текущей сессии, а по окончании спектакля продолжить следить за тем, что происходит со следующими участниками.

Но и у наблюдателя есть наблюдатели. Это Кеша Башинский, который постоянно рядом пока идет твой спектакль, и регистрирует происходящее в записях и фото.

Я опаздываю и застаю Кешу, узнаваемого издалека по ярко-розовым волосам, и его стул уже на выходе из сада. Вслед за светловолосой Алёной, сверяющейся с Google-картой, мы переходим Садовую, идем по Вознесенскому проспекту и после небольшой заминки углубляемся во дворы. Вот и мой театр. Просторный двор, необычный даже для Петербурга: слева – спортивная площадка за высокой металлической оградой, справа – высокий «курган» с разноцветными кирпичными развалинами наверху и детскими качелями. Подробности скрывают ветки тополя. Помедлив, девушка указывает место в «зрительном зале, стул установлен в «полуколодце» двора, углублении, с трех сторон образованными стенами пятиэтажного жилого дома постройки XIX века.

Фото — М. Соколова

«Лес.Сел» – это еще и игра с конвенциями «театрального театра». У меня есть фиксированное место, на котором я проведу полтора часа, и если покину его раньше, то вместе со мной закончится и спектакль. Есть правила, предусматривающие отключение мобильного телефона и запрет на фотографирование, то есть установка на тотальность восприятия, погружение в чистую темпоральность действия. Время другой повседневной реальности для тебя в этой второй реальности приостанавливается. Есть даже четвертая стена – во время спектакля исключены любые твои интеракции с «актерами», то есть прохожими, в чье поле зрения ты попадаешь. Единственного зрителя здесь называют не иначе как «зал». А что такое зал в театральном сленге? Зал – не место. Зал – это люди, некая предполагаемая общность, тотальность. Теперь эта тотальность – я.

Для меня это так, потому что события последних пяти месяцев окончательно развеяли иллюзорность некой общности, возникающей как в театральных зданиях, так и в социуме. Иллюзию объединяющей людей гуманитарной миссии театра. Теперь фрагмент городской жизни на полтора часа становится моим и только моим спектаклем. Случайность определяет содержание.

11.10

Середина июля в Петербурге, просторный двор, оседает тополиный пух, пахнет липой. Тихо. Только гулко звучат удары мяча о решетку металлической ограды. Одинокий маленький футболист в красно-синей форме тренируется на площадке. Интересно, что делает этот мальчик, один, посреди летних каникул в душном Петербурге? Мой «ряд» примерно 20-й, план общий. Оглядываясь, я понимаю, что стены дома образовали театральный портал. Интересно, какой спектакль мне покажут? Может быть «Ад» Кастеллуччи? Может быть «Лекцию о ничто»? А может быть ландшафтную «Вещь Штифтера?», театр без актеров, где все происходит само собой. Облака плывут, липа пахнет, «Марина глобально не знает, что ей делать дальше».

11.20. Во двор на самокатах въезжают два панка, дреды, синие волосы, громкая музыка, (неужели «Сектор газа»?). Панки углубляются в заросли, обрамляющие «курган». Спектакль становится акустическим, никого не видно: «Зенит 4:0!!» (громкий хохот). Я перевожу взгляд в небо, в его фрагмент, отграниченный стенами дома. За моей спиной оживление, я понимаю, что изменение позы «зала» вызвало у Кеши необходимость ее как-то зарегистрировать.

Достаю и я свой телефон, заранее переведенный в авиарежим: я же профессиональный зритель и срабатывает рефлекс – фиксировать наблюдения и самонаблюдения. Но влияет ли наблюдатель на объект наблюдения? В моем случае, нет, я практически невидимка в этом дворе.

11.35

Мальчик, оказывается, профессионал. Я начинаю считать удары мяча, которые набивает ребенок. 50, 120, 338! На самом деле больше, я не сразу начала считать. Ребенок тренируется, самостоятельно и самоуглубленно. К нему подходит другой мальчик, в светлой футболке, их разговор я не слышу. Это уже просто мальчик, немного постарше, немного повыше, просто кто-то из окрестных дворов. Маленький футболист отдыхает, мальчик в белой футболке неумело пытается набивать мяч коленом, потом закинуть его в баскетбольную корзину. Из кустов продолжают звучать музыка и громкие, но неразборчивые голоса. Проходит собачница с мопсом. Потом другая собачница с микро-колли. У колли в зубах зеленый мячик. Мячик убегает, колли звонко и обиженно тявкает на него.

К панкам подходит девушка с розовыми волосами. Приветственные крики. Ага, не просто так они сидели в кустах. Девушка становится на самокат к парню с дредами, они проносятся мимо, исчезая из поля зрения. Парень с синими волосами, проезжая, внезапно притормаживает и подмигивает мне. Наконец-то я видима.

Закрываю глаза. Подставляю лицо неяркому петербургскому солнцу. Я зритель и купила билет, имею право делать что хочу.

11.50

Уже второй собачник с мопсом. Мальчик снова один, он сидит на земле, что-то читает, может быть, с телефона, рядом синий рюкзак. К нему подходит компания смуглых подростков где-то от 12 до 15 лет, человека четыре. Лиц не вижу. Может быть это перипетия? Может быть, это начало какого-то конфликта? Но нет, это просто какие-то дворовые ребята. Мяч их не очень то интересует. Они садятся на покрытие площадки, о чем-то разговаривают. Просто еще один день из жизни двора, где дети знают друг друга. Это я банально пытаюсь достроить сообщение и задать жанр. Мирный пустой летний день в Санкт-Петербурге и мирное небо над моей головой. День без драматических событий.

12.02

Начинается дождь. Петербургская погода решила добавить спецэффектов. Достаю зонт, но дождь быстро заканчивается. Подростки проходят мимо, я пытаюсь угадать национальность, состав ребят полиэтнический, но футболиста с ними нет. Идут в кусты. Спектакль опять становится акустическим. Что же там такое интересное в этих манящих обитателей двора кустах? Надо будет проверить потом. Громкие, но все так же неразборчивые голоса, музыка (какой-то рэпчик). Ага, они там курят, видимо, кусты закрывают родителям обзор из окон, теперь понятно, почему с ними нет футболиста. Спортсмены не курят.

Мимо прокрался черный кот, испуганно глянул в мою сторону, тоже спрятался в кусты. Что же они все от меня прячутся? Качается ветка куста под тяжестью невидимой птицы.

12.22

Актеры покидают сцену. Больше здесь никого нет. Но «под занавес» в кадр внезапно вбегает девочка лет четырех с флажком «Россия», за ней идет ее мама. Кажется, спектакль решил закончить сам себя и поставить финальную точку.

Фото — Алёна.

P.S.
«Лес.Сел» своего рода эстафета. Участнику спектакля залу делегировано право выбора места действия, локации следующей сессии, право решать, станет ли «зал» наблюдателем или наблюдаемым. Стул для следующей участницы мы выставляем на набережной Канала Грибоедова с видом на воду и спиной к прохожим. Это людное место, в отличие от моего. Теперь факт того, что «идет спектакль», становится очевиден для прохожих. А «зал» может смотреть на проплывающие мимо нее туристические кораблики, слушать доносящуюся с них попсу и формировать жанровые зарисовки. Интересно, почему я остановилась на этом, в чем-то рискованном для «зала», чреватом интеракциями, варианте? Но, возможно, мне самой хотелось бы посмотреть на воду. Еще я вспомнила ситуацию «Острова Накануне» Умберто Эко, где заточенный на корабле герой вынужден изо дня в день наблюдать одну и ту же картину недостижимого для него острова.

Я немножко фотографирую девушку с противоположной стороны канала, и уже из стрима Кеши узнаю, что кое-кто из актеров тоже пытался разглядывать вместе со зрительницей ее «спектакль на воде».

Фото — Алёна.

Сама же я возвращаюсь во двор на Вознесенском проспекте, чтобы изучить «площадку» изнутри, пройти за кулисы, рассмотреть развалины Вестероса в подробностях. Подростки всё так же чилят на спортивной площадке. Кусты густо, как ковром, усеяны тополиным пухом. На вершине холма одинокая женщина примостилась на качелях. Качели тихо скрипят. Ветер шумит в тополях и разносит обрывки мусора.

Автор заглавного фото — Настя Дубинникова.